Субботин Ю.В.

Libertas philisophandi Спинозы

или о свободе философствования в государстве

Проблема толкования философской категории свободы во всех ее проявлениях: свободы действия, свободы мысли, свободы слова – в настоящее время получила новый толчок к развитию, усиливший интерес исследователей к данной теме. Свобода как универсальная философская категория, понятийный аппарат которой стали разрабатывать еще стоики, в нашей стране все чаще рассматривается не только с политико-этических позиций, но и с позиции теологии, что позволяет более полно осмыслить как единичные, так и общие явления, связанные со свободой. До 80-х годов ХХ века в России доминировала другая точка зрения – марксистская, согласно которой существенные законы следовало выводить из «…разума и опыта, а не из теологии (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 111).

В истории раскрытия взаимодействия философской мысли и политического действия важное место занимает «Богословско-политический трактат» Б.Спинозы, в котором среди прочих проблем он поднял и исследовал вопрос о libertas philosophandi «свободе философствования» в государстве, где под libertas philosophandi понимается не только свобода мысли, но и свобода выражать эти мысли в устной или письменной форме – свобода слова.

В заглавии своего трактата философ заявляет прямо: «…свобода философствования не только может быть допущена без вреда благочестию и спокойствию государства, но что она может быть отменена не иначе, как вместе со спокойствием государства и самим благочестием». Одной из целей данного произведения является обоснование права граждан на свободу слова в государстве как в отношении светских, так и религиозных вопросов.

В наши дни право на выражение своих мыслей кажется естественным и неотъемлемым свойством человеческой природы. Но не так обстояло дело во времена Спинозы. Так, Спиноза проживая в одной из наиболее свободных стран ХVII века – Голландии, предпочел опубликовать свой трактат анонимно. «Богословско-политический трактат», содержавший, по нашим современным представлениям, обычные логические доводы, вызвал бурю возмущений среди богословов и философов. Вышел целый ряд определений голландских синодов, налагавших запрет на эту работу, а также произведения других авторов, в частности «Левиафан» Гоббса. Серию гонений на трактат Спинозы открыл Амстердамский церковный совет 30 июня 1670 г. Начался систематический поход против «кощунственной книги», церковные советы подавали жалобы в окружные советы, эти, в свою очередь, советам провинций, они же требовали от местных провинциальных и центральных властей изъятия и уничтожения трактата. Все это привело к запрещению трактата в 1674 г. Это ясно показывает, как трудно утверждалось право на свободу слова в Западной Европе.

Спиноза одним из первых понял важность осуществления права каждого человека на свободное выражение мыслей для «наилучшего устройства государства» и попытался подвести философское основание под вопрос, как можно сохранить права человека и в то же время обеспечить процветание государства, каким образом совместить сферу человеческой свободы и право государства вмешиваться в частную и общественную жизнь человека. Единственно правильного ответа нет и поныне, но мнение Бенедикта Спинозы ценно тем, что он представил модель идеально устроенного государства, в котором гармонично сочетались порядок и свобода, где человек в надежде на спасение души добровольно подчиняется Богу, а рассчитывая на безопасность тела (т.е. спокойную жизнь), подчиняется избранному им же правительству и где каждому предоставлена свобода установления отношений с Богом и правительством.

Богословско-политическую позицию этого мыслителя по данному вопросу нельзя понять, не ознакомившись в общих чертах с его философской концепцией. Всякая вещь, насколько это зависит от нее, стремиться пребывать в своем существовании[i]. И для своего сохранения индивидуум имеет верховное право на все, чем он может владеть, другими словами, «право каждого простирается так далеко, как далеко простирается его мощь»[ii]. Это есть «высший закон природы», относящийся ко всем вещам природы. Например рыбы живут в воде, причем большие пожирают меньших, стало быть по высшему естественному праву владеют водой, а большие меньшими. Это «высший закон природы» распространяется на человека, а наиболее ярко он проявляется в естественном состоянии, т.е. в предшествующем государству состоянии, в котором живут свободные автономные индивиды, действующие исключительно по законам своей природы. Спиноза прямо не говорит, что подобное состояние когда-то было, и поэтому предполагается, что он рассматривает его как абстрактную модель показывающую, каким бы образом вели себя люди, если бы не было государства. Согласно «высшему закону природы» в естественном состоянии человек имеет право сохранить свою жизнь любыми доступными ему средствами. Его естественное право определяется не здравым рассудком, но желанием и мощью. Мотивация поведения человека определяется тремя аффектами: удовольствием, неудовольствием, желанием.

Все, что сохраняет человека, вызывает у него удовольствие, а все, что причиняет вред – неудовольствие. Чтобы сохранить себя, человек всегда к чему-то испытывает влечение. Желание – это осознанное влечение к чему-либо. Желание составляет сущность человека. Все остальные аффекты: любовь, ненависть, надежда, страх и т.д. есть производные от этих трех аффектов. Из всего этого следует, что поведение человека, изолированного от всех социальных ограничений, сугубо эгоистично, т.е. он всегда действует, но исходя из своей выгоды. Приведенная характеристика человека применима ко всем людям и называется природа человека, но если человек по своей природе эгоист, то ему не нужно заботится о благе других людей и он может использовать их как средства для реализации своих целей. Поэтому в естественном состоянии люди находятся в постоянном страхе друг перед другом; никто не чувствует себя спокойно, так как постоянно ожидает нападения со стороны других людей. И вот для того, чтобы жить в безопасности, люди «должны были войти в соглашение»; причем, каждый должен был передать право на свою защиту государству[iii]. Но перед Спинозой возникает новая проблема: в естественном состоянии никто не обязан выполнять свои обещания, если посчитает, что ранее обещанное противоречит его выгоде. Тогда, как же заставить людей выполнять договор об образовании государства? И Спиноза находит выход из этого затруднения в том, что договор сразу надо сделать так, чтобы от нарушения договора для нарушителя было бы больше вреда, чем пользы.

В государстве каждый уже не имеет права делать все, что он хочет: ведь заключив договор, люди передали почти все свои права верховной власти, в том числе и право на самозащиту. С этого момента о безопасности своих граждан должна беспокоиться верховная власть, а подданным надлежит исполнять все ее приказания. Верховная же власть не связывается никаким законом и может делать по отношению к гражданам все, что захочет. Но не стоит бояться того, что верховная власть будет действовать во вред гражданам, так как устойчивость правительства напрямую зависит от благополучия подданных, а только безумный будет действовать во вред себе. С этой точки зрения демократическое устройство государства лучше и аристократии, и монархии. Демократия – «всеобщее собрание людей, сообща имеющее верховное право на все, что оно может»[iv]. В демократии «каждый переносит свое естественное право не на другого, лишив себя на будущее право голоса…», как это происходит в монархии и аристократии, «…но на большую часть всего общества, единицу которого он сам составляет»[v]. А так как в демократии каждый участвует в управлении, то при принятии определенного решения он будет учитывать свою пользу. Значит принятое на собрании решение будет выгодно большей части общества, а «почти невозможно, что бы большинство собрания, если оно велико, сошлось на одной нелепости»[vi].

Но не все права человек может перенести на государство. Верховная власть не может приказать подданному «ненавидеть того, кто его привязал к себе благодеянием, любить того, кто причинил ему вред, не обижаться на оскорбления, не желать освобождения от страха и весьма многое другое подобного рода, что необходимо следует из законов человеческой природы»[vii]. Следовательно, каждый может сохранять при себе из своего права многое, зависящее только от его решения, а не от решения другого человека. Но из того, что человек что-то делает по своему решению, не следует заключать, что делает он это только по своей воле. Главное, чтобы люди подчинялись правительству по своему желанию, чтобы интересы граждан и государства полностью совпадали, чтобы общественное благо и было и их личным благом. «Тот больше всего удерживает господство, кто властвует над сердцами подданных», - пишет Спиноза[viii].

Если бы государство состояло исключительно из людей, живущих по предписанию разума, то властям не составляло бы никакого труда управлять таким государством, так как именно благодаря своему разуму, люди решили жить в государстве. Человек, живущий по законам разума, понимает, что жить в государстве всегда лучше, чем в естественном состоянии; он стремится защитить государство, его интересы совпадают с государственными интересами. Но в государстве большую часть составляет толпа. А характер толпы состоит в том, что толпа управляется не разумом, а только аффектами. «Каждый в одиночку думает, что он все знает, и хочет всем распоряжаться по своему усмотрению…»[ix]. Привести всех к одному мнению почти невозможно, поэтому правительству трудно избежать раздоров среди подданных. Но от того, смогут ли власти сохранить мир, зависит процветание государства. И сделать это большое искусство, большой труд. Многое в истории было сделано для этой цели, но никто не достиг того, «что бы государство подвергалось опасности от граждан менее, чем от врагов»[x]. Например, монархи придумали убедить своих подданных в своем божественном происхождении, но если вспомнить историю, то царей, загубленных своими подданными было больше, нежели неприятелями. Много полезного для предотвращения смуты Спиноза находит в устройстве государства евреев. Путем свободного договора евреи создали государство с двумя отдельными властями: одна (религиозная) управляла народом, объясняя законы и заповеди Бога, другая (правительственная) управляла государством сообразно с этими законами.

Спиноза обращает наше внимание на тот вред для устойчивости государства, который связан с запрещением свободы слова. Запретить людям мыслить, как они мыслят, просто невозможно. Но властям под силу запретить людям говорить то, что они думают. По своей природе человек не умеет  молчать: «..это общий недостаток людей – доверять другим свои планы, хотя и нужно молчать»[xi]. Но если подавить свободу слова, то люди постоянно будут думать одно, а говорить другое, таким образом, откровенность будет изгнана, а «омерзительная лесть и вероломство» найдут покровительство. В таком государстве хорошо жить льстецам и скрягам, а не честным людям. «Люди …так устроены что они больше всего негодуют, когда мнение, которое они считают истинными, признаются за вину… и делают против начальства все, что угодно…»[xii]. Поскольку ясно, что человеческая природа устроена именно так, то следует, что законы, устанавливаемые относительно мнений, касаются не мошенников, а людей благородных. Следовательно, свобода суждений необходима и должна быть допущена в государстве. Но нельзя допускать абсолютную свободу, так как это приведет к развалу государства. Спиноза решает вопрос о пределах допустимой свободы следующим образом: цель государства должна состоять не в том, чтобы господствовать и держать людей в страхе, а в том, чтобы каждого освободить от страха, чтобы он жил в безопасности и спокойствии, т.е. наилучшим образом удерживал свое естественное право на существование и деятельность без вреда себе и другому.

Таким образом получается, что в действительности целью государства является свобода как таковая. Следовательно, каждый должен поступиться только «правом действовать по собственному решению, а не правом рассуждать и судить»[xiii]. Но и не все мнения следует разрешать: если кто показывает, что какой-то закон противоречит здравому рассудку и должен быть отменен, то этому человеку следует представить свое мнение на обсуждение верховной власти и ничего не делать против закона – такое мнение и поведение достойны поощрения. Если же кто-то высказывает с целью обвинить в несправедливости («неправосудии») начальства и сделать его ненавистным для толпы, или стремиться отменить закон вопреки воле начальства, то он будет считается возмутителем спокойствия и бунтовщиком. Согласно учению Спинозы все мнения могут быть допущены, кроме тех, которые прямо показывают или косвенно способствуют разрушению государства. Поэтому каждый может думать и говорить с полной свободой, не нарушая прав других. Исходя из этого критерия, к «мятежническим» мнениям относятся те учения, которые утверждают, «что верховная власть зависит не от себя самой, или что никто не должен сдерживать обещания, или что каждому нужно жить по своему усмотрению[xiv]. От этого положения один шаг до знаменитого утверждения Спинозы о том, что «свобода – это осознанная необходимость».