Самойлов В.А.
Человек, которому не очень повезло, то есть человек, живущий в наше время, услышав это слово, припомнит наверняка начальные годы своего школьного образования и почерпнутые оттуда имена Зевса, Афины, Аполлона, а может быть даже Каума, Эдипа и Алкмеона и криво усмехнется, когда вы ему предложите задаться вопросом, что же собственно такое эта мифология и как с ней быть. Правда, если вы будете очень настойчивы в терпеливом доказательстве ему всей полезности подобного вопрошания, он, несколько удивившись вам, полезет-таки (ну, давайте предположим) в различные книги за разрешением мучающей уже его, а не вас задачи. Хотя бы немного грамотный человек откроет, скажем, энциклопедический философский словарь год за 1989 и сможет там прочесть то, что еще больше убедит его в вашей странности, а именно: «Мифология – форма общественного сознания, способ понимания природной и социальной действительности на ранних стадиях общественного развития. В общественном сознании первобытного общества М. доминирует». {1} Или: «Некоторые особенности мифологического мышления могут сохраняться в массовом сознании.., но в целом М. как ступень сознания исторически себя изжила».{2}. Поскольку ваш приятель убежден, что находится на более высокой ступени развития, нежели ранняя и так же не принадлежит первобытному обществу, ему расхочется заниматься мифологией, к тому же изжившей себя исторически. «Раз изжила, то она меня не касается» – так он рассудит.
Но умер ли миф, оставив после себя усохший труп в лице «некоторых особенностей»? Присущ ли он только ранним стадиям и доминирует ли только в первобытном обществе? Если да, то изучение его будет интересней скорей историку, культурологу или психологу (некоторые особенности). Если нет, если миф продолжает жить, то мы не можем не уделять ему внимания, не разобраться, в какой мере он влияет на нашу жизнь, если влияние есть, то нужно исследовать этот феномен.
Вообще говоря, прежде чем исследовать особенности и влияние чего-то, нужно определить это что-то, дать понятие этого. Что такое миф? Этот вопрос сразу вызывает трудности, ведь нет смысла заниматься перечислением всего того, что можно подвести под это слово. Нужно определить миф сам по себе, вскрыть его существо. И, кажется, нам повезло! Такую работу проделал за нас Алексей Федорович Лосев в своем труде «Диалектика мифа». Использовав его тезисы, можно приблизиться к ответу на вопросы о влиянии.
Рассматривать миф нужно «вне сведения его на то, что не есть он сам», то есть нужно самому попытаться стать мифическим субъектом, иначе, не раскрыв миф, нельзя говорить о нем в отношении его существования в иной, не (чисто) мифической природе. Это следует иметь ввиду, разбирая работу Лосева, да он и сам об этом предупреждает.{3}
1. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел.
Будучи мифическим субъектом, не в коем случае не скажешь, что это вымысел. Ведь если бы мифический субъект считал это выдумкой, он вряд ли стал бы исполнять необходимые ритуалы, не говоря уже о самоистязании и даже самоубийстве. Наоборот, для него это самая яркая, подлинная действительность, максимально конкретная реальность.
2. Миф не есть бытие идеальное.
Идеальное в смысле предмет чистой мысли. В основе мифа лежит аффективный корень. Миф выражает самые главные жизненные потребности. Для его создания интеллект используется менее всего. Судите сами, когда вы возвращаетесь домой, только что покинув дом, то ваше действие по заглядыванию в зеркало на счастье (а некоторые даже трижды здороваются со своим отражением) трудно назвать интеллектуальным.
3. Миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение.
Наука предполагает интеллект, и даже в первобытной науке (если таковая существовала) уже есть некоторая сумма вполне определенных устремлений сознания, в ней тоже, конечно, есть эмоции, но мифологичность там не субстанция, а акциденция. Отсюда следует, что наука не может иметь предшественницей мифологию в том смысле, что сначала была мифология, а потом наука. На самом деле реальная наука (творимая живыми людьми) не только сопровождается, но и питается мифологией, черпает у нее исходные интуиции.. Таким образом, можно сказать, что механика и физика новой Европы боролись с мифологией своей собственной мифологией.
4. Миф не есть метафизическое построение.
Если метафизику рассматривать как учение о сверхчувственном, то она не есть миф, ибо миф – гораздо более чувственное бытие, чем сверхчувственное (например, мы сами различаем «теплые» и «холодные» цвета, «сталь» в голосе и т. д.). Для мифического сознания все явлено и чувственно ощутимо.
5. Миф не есть ни схема, ни аллегория.
Обе они суть способы выражения, которое подразумевает некое соединение «внутреннего» и «внешнего». В схеме «внутреннее» перевешивает «внешнее», подчиняет его себе. В аллегории наоборот – образ всегда больше идеи. Но в обоих случаях видно неравновесие между означаемым и означающим. Полное равновесие между ними отыскивается в символе, хотя, конечно, они обязательно различаются (иначе это не было бы выражением), но так, что всегда видна их точка отождествления. «Искусство, в сравнении с жизнью, аллегорично, ибо актер, например, изображает на сцене то, чем он на самом деле не является...Жизнь же символична по самой природе своей, ибо то, как мы живем, и есть мы сами. Театр – аллегоричен, а богослужение символично, так как молящиеся не изображают молитву, но молятся на самом деле».
6. Миф не есть поэтическое произведение.
Дело тут в отрешенности. Если поэзия проявляет свою фактическую (от факта) отрешенность (в том смысле, что она не дает нам реальных вещей вообще), то миф фактичен. Следовательно как поэзия может существовать без мифологии, так и мифология без поэзии.
7. Миф есть личностная форма.
Поскольку миф – это интеллигенция (то есть одухотворение), то именно личность его осуществляет, а посему и человек (как личность) – всегда миф, и не потому, что он человек сам по себе, а потому что он оформлен и понят как личность. Отсюда Лосев выводит то же самое для всех неодушевленных вещей и явлений как предметов живого человеческого опыта.
8. Миф не есть специально религиозное создание.
Дело в том, что мифология энергийна, а религия субстанциальна и следовательно способна лишь наполнять содержанием мифологию, как и наука. Личность в религии претендует на абсолютное, «вечное» самовыражение, а в мифологии – нет.
9. Миф не есть догмат.
Во-первых, потому что он не религия, во-вторых, догмат – это уже рефлексия над религиозным опытом, а миф не рефлексия, в-третьих, догмат – «абсолютизированный миф», ведь он возможен только как оценка и ценность. Если миф историчен, то догмат – утверждение вечных истин, далеких от фактичности и историчности.
10. Миф не есть историческое событие как таковое.
Это связано с тем, что миф есть слово, где «историческое событие возведено до степени самосознания», то есть миф – это в словах данная личностная история, а не просто историческое событие.
11. Миф есть чудо.
Самый, пожалуй, важный момент в «Диалектике мифа». Лосев устраняет предрассудки относительно понятия чуда (вмешательство высших сил, нарушение законов природы) и устанавливает два личностных плана, в которых мы можем найти топос чуда:
1) «личность сама по себе, вне своего изменения, вне всякой своей истории, личность как идея, как принцип...»{ }
2) «Самая история этой личности, реальное ее протекание и становление...»
Отождествление этих двух личностных планов дает нечто третье, несводимое к ним обоим и по отдельности. Это первообраз, парадигма. А если есть парадигма, то имеется и ее воплощение. И, следовательно, можно предрасположить бесконечно большую степень полноты воплощения, и это – «предел всякой возможной полноты воплощения идеи в истории».
«Чудо – диалектический синтез двух планов личности, когда она целиком и насквозь выполняет на себе лежащее в глубине исторического развития задание первообраза».{}
Затем Лосев выделяет четыре вида целесообразности:
¨ логическую
¨ практическую
¨ эстетическую
¨ мифологическую
Например, рождение ребенка можно рассматривать как необходимый результат естественных причин, желание родителей иметь детей как предмет эстетического наслаждения и, наконец, как чудо.
Окончательной диалектической формулой будет: 1) Личность 2) История 3) Чудо 4) Слово.
Слово и личность дают имя, так как слово принадлежит личности (1+4). Далее есть чудо, имя должно быть чудесным, поэтому +3 = магическое имя. И, наконец, история. Итог: миф есть развернутое магическое имя. Это предел. Дальнейшего разложения быть не может.
Подобный диалектический анализ не бесспорен, особенно по отношению к выводам, которые Лосев делает в конце работы (невозможность мифологии без религии, абсолютная мифология), но понятие мифа становится более прозрачным, ухватываемым; в этом ценность данного исследования. Собственно говоря, выводы можно делать какие угодно, главное опираться на существо отправной точки. Оказывается, например, что нам и не нужно «вставать на позиции мифологического сознания», так как кроме этих позиций других у нас просто нет. Миф как способ выражения личности постоянно с нами, в нас, и кто в паре миф – человек является доминантой – вопрос спорный. Опять же, если миф скорее чувствование, чем интеллект, то о каком мифологическом мышлении можно говорить. Да и диалектика признает, принимает мифологию, диалектика сама во многом следует мифу и, в таком случае, Лосев доказывал необходимость существования мифа через миф. Такие мысли приходят по прочтении «Диалектики мифа». С другой стороны, цель здесь (в данной статье) стоит репрезентативная, а значит, с расчетом на заинтересованность тех, кто, возможно, это прочитает и захочет глубже разобраться с мифом да и самим собой. Именно поэтому я старался быть кратким и не нудным, чтобы читающий получил шанс добраться до конца.
